Перинатальная потеря глазами брата или сестры

Перинатальная потеря — безусловно, очень тяжелый опыт. Особенное, уникальное горе, которое все переживают по-разному. И хотя никто не может оспорить «первенство» мамы в вопросе горевания, нельзя забывать, что потерю переживают все члены семьи. Взрослые часто концентрируются на собственных переживаниях, замыкаются в себе. Во многом из-за этого перинатальная потеря становится причиной разрушения отношений, как супружеских, так и детско-родительских. 

Если в семье уже есть ребенок, чаще всего он как бы выпадает из поля зрения. Просто заметить, что ребенок тоже переживает — уже большой прорыв. А ведь для него это тоже тяжелое испытание, возможно, первое столкновение с неизбежным. Он остается наедине со своим горем, со своими представлениями и фантазиями, которые могут довести его, в отсутствие адекватной информации, до самых разных психологических проблем. 

О специфике восприятия детей разного возраста и о том, как говорить с ними в этот тяжелый период, рассказала Алина Киприч, клинический психолог.

Оксана и Виталий всегда хотели второго ребенка. Когда сын Вадик пошел в школу, они начали планировать беременность. На первом скрининге им сообщили, что есть подозрение на генетические патологии. Это было для Оксаны вдвойне неожиданно, потому что первая беременность, как и роды, прошли легко. Женщина оказалась не готова узнать об осложнениях и просто не хотела верить, что что-то может пойти не так. Но на втором скрининге все подтвердилось, врачи настаивали на искусственных родах. 

«О том, чтобы оставить ребенка речи не шло, — рассказывает Оксана, — Во-первых, врачи были настолько категоричны, а мы — подавлены, что желания спорить не возникало. Во-вторых, ребенок с инвалидностью — не каждой семье по силам, мы не были готовы к такому ни финансово, ни морально. Я все это понимала, но это было слишком жутко, чтобы принять! Принять неприемлемое… это очень тяжело». 

В этот тяжелый период Оксана и Виталий поддерживали друг друга, горевали вместе и проговаривали все, что их мучило. Для их пары перинатальная потеря обернулась сближением, а не отдалением, как это часто бывает. 

9-летнему Вадику решили ничего не говорить. Это было довольно сложно: он уже видел мамин живот, обсуждал с родителями имя для брата, и, учитывая возраст, понимал, что что-то пошло не так. Вадику коротко объяснили: брата не будет, не упоминай о нем — маме будет плохо. И на этом решили больше «не травмировать» ребенка. Более того, при сыне родители старались «сохранять лицо», не показывать эмоции и уж точно не плакать. Естественно, мальчик все чувствовал, тревожился. Он стал постоянно «липнуть» к маме, не отходил от нее, обнимал и задавал неудобные вопросы, на которые она не знала, как отвечать. В этот период ей хотелось минимизировать телесный контакт, прикосновения были неприятны, глядя на сына, она не могла не думать о неродившемся ребенке. К тому же стали поступать жалобы из школы: успеваемость упала, а в играх и разговорах часто проскальзывала тема смерти. Мальчик закапывал в землю игрушки, говорил всем, что это похороны, а когда заболел его одноклассник, заявил, что тот скоро умрет. 

Оксана обратилась к психологу с вопросом, что делать, что и как можно объяснить сыну.

После открытого разговора, когда мальчик получил ответы на все свои вопросы, ситуация нормализовалась. Оказалось, что смерть сильно пугала Вадика, и еще страшнее ему было от того, что никто ничего ему не объяснял, и он додумывал всякие ужасы самостоятельно: что брат лежит в земле, ему там холодно и страшно, а когда-нибудь его самого закопают так же.  

Дети видят гораздо больше, чем кажется взрослым, и они — полноправные участники всех семейных процессов. Об этом важно помнить и это нужно учитывать. 

Полностью статью можно прочитать на сайте "Про Паллиатив" по ссылке https://pro-palliativ.ru/blog/perinatalnaya-poterya-glazami-brata-ili-sestry/?utm_source=telegram&utm_medium=post&utm_campaign=20240708perinatg.